Читать интересную книгу Искры в таёжной ночи - Сергей Жоголь

– Что-то не так?

– Он огромный, ни разу таких не видел. Когда вы его убили?

– Скажем так – на днях. Мы не стали его потрошить. Предпочли, чтобы это сделал профессионал.

Мастер склонился над зверем, раздвинул пасть, надавил пальцем на зубы. Понюхал и сморщился.

– Что такое? От него воняет? Неужели мы его испортили? – встревожился светловолосый.

– Запах, напротив, слишком слабый.

– Разве это плохо?

– Где вы убили его?

– В лесу! Где же ещё? – вмешался здоровяк. – Надеюсь, ты не станешь проверять у нас лицензию? Ты же не егерь?

– Я не егерь. Хотя если лицензии нет, у меня могут возникнуть проблемы.

Глаза светловолосого сузились:

– Если такое случиться, я всё оплачу, – он вынул из кармана бумажник набитый купюрами и процедил: – Мне нужно, чтобы из этой твари сделали чучело! Причём самое лучшее чучело, чёрт меня подери! Сколько вы хотите за работу?

Мастер потёр подбородок, снял очки и принялся их тереть краешком свитера.

– Не думайте, что я собираюсь на вас нажиться…

– Говорите сколько?

– Если я возьмусь за работу… Это будет стоить… Двести пятьдесят долларов, с учётом того, что я рискую.

– Даю триста, если сделаете за три дня.

– Но, нет. Это вам не белка и не утка. Вы же не хотите, чтобы ваш первый трофей в течение полугода сожрала моль. Если шкуру как следует не просушить…

– Когда я получу свой заказ?

– Моя цена двести пятьдесят и к следующей субботе я сделаю то, что вы просите.

– По рукам, – светловолосый хлопнул в ладоши.

Мастер снова склонился над зверем, его собеседник напрягся:

– Ну что ещё?

Мастер погладил убитого зверя, подёргал за ворс. Догадка пришла внезапно. Этого не может быть.

– Похоже что… а ведь точно, и шерсть слишком мягкая.

– Что? Что там опять?

– В нём не меньше двадцати кило.

– Это точно, – снова вмешался здоровяк. – У меня аж спина затекла, пока его до машины нёс – огромный зверюга.

Мастер снова потёр подбородок, рассуждая вслух:

– Мех светлее обычного, зубы без желтизны. Когти не сточены и без трещин, стопы не огрубевшие, да и на теле нет ни одного шрама…

– Хватит мне голову морочить, – не выдержал светловолосый. – Стопы ему не нравятся, зубы. Что же плохого в том, что шрамов нет. Значит шкура не лопнет, когда сдирать будешь.

– Шкура-то не лопнет. Не в этом дело. Я просто понять не могу, как же он при всём при этом, такой вес набрал. Вот гляньте, – мастер приподнял зверя за хвост. – Анальные железы совсем не развиты.

– И что?

– Взрослые самцы всегда метят территорию, а этот не метил. Когти и зубы в идеальном состоянии, значит, он ни разу не дрался за самку. Похоже, он даже не охотился, а ведь это хищник.

– Как же он так отъелся? – хмыкнул здоровяк. – Гнёзда разорял? Ягодки, грибочки? А может он падаль жрал?

– Не падалью он питался.

– А чем?

Мастер убрал очки в карман и покачал головой.

– Молоком! Он питался молоком.

– Молоком? Каким ещё молоком?

– Материнским молоком. Судя по всему, отроду ему – не больше пяти недель. Вы хоть понимаете, что убили детёныша?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Белобрысая в сером

Глава первая

в которой Женька испытывает одно разочарование за другим

Верхний свет вспыхнул.

– Сда-а-аём! Сда-а-аём бельё! Станция через тридцать минут!

Женька продрал глаза, приподнялся на локтях и, увидев проводницу в очках с массивной оправой, заставил себя улыбнуться.

– Мне бы билетик… Мой билетик.

Обладательница ужасных очков, проигнорировав на Женькину улыбку, махнула рукой, что-то буркнула и потопала в конец вагона.

– С-а-абираем бельё! В Холмогорске стоим пять минут!

Женька посмотрел вслед уходящей женщине. Под девяносто кило, бесформенная причёска, напоминающая стог сена после торнадо, рубашка, которую назвать белой можно было бы лишь после полуторачасовой стирки с белизной, и, готовая вот-вот треснуть по швам, юбка выше колен. Женька подавил спазм и сразу вспомнил свою последнюю командировку от «Диметры Плюс». Тогда он летел самолётом, в Прагу.

Женька прикрыл глаза и тут же перед ним появилась та длинноногая стюардесса в узкой форменной юбке и с губками как у Анжелины Джоли. Она встречала пассажиров, поднимающихся по трапу. Что же тогда он испытал? Спазм сдавил горло – строгая форма иногда делает женщину даже более сексуальной, чем самое прозрачное нижнее бельё. По одобрительному взгляду милашки было понятно, что она тоже обратила внимание на едущего первым классом пассажира, на его сшитый на заказ костюм, галстук и часы с позолоченным корпусом. Да-да, тогда он мог себе такое позволить. Вручая билет, Женька одарил стюардессу лёгкой улыбкой и получил такую же в ответ. По окончании полёта он уже имел в кармане согнутый пополам листок всего лишь с четырьмя буквами «РИТА» и десятью буквами означающими номер телефона. А ведь он ей так и не позвонил… Не позвонил, потому что в тот же день, а точнее в тот же вечер, он познакомился с Кристиной!

Раздался грохот, Женька вздрогнул и открыл глаза. Кто-то уронил оставленные на столике бутылки. Проводница разразилась гневной тирадой. Матерных слов не прозвучало, но выражения «толстые задницы» и «раскорячились тут, не пройти, не проехать» вызвали у Женьки гримасу. Кто бы говорил про толстые задницы? Он встал, сунул ноги в поношенные сланцы и выглянул в проход. Полупустой вагон оживал: люди, кряхтя и охая, поднимались, трясли пыльными простынями, запихивали одеяла на третьи полки; у туалета образовалась очередь.

– Не задерживаемся! Шевелимся! Шевелимся! – продолжала реветь проводница. – Через десять минут закрываемся на санзону.

– Опять санзона! Да сколько ж можно? – возмутился бородач в вытянутой майке и сиреневых шортах. Он лежал на боковой полке у туалета и ковырял пальцем в зубах.

Проводница «ощетинилась»:

– Будешь умничать, закрою туалет прямо сейчас. А ну!.. убери сумки с прохода. Не один едешь!

Бородач стиснул зубы, толкнул выступивший из-под полки рюкзак, повернулся лицом к окну, натягивая на голову одеяло. Видимо он не собирался сходить в Холмогорске.

Женька провёл рукой по подбородку, схватил пакет с зубной щёткой и бритвенным станком и обречённо поплёлся в конец очереди. Отстояв в тамбуре не меньше десяти минут, он наконец-то пробился в пахнущую тухлой водой и дешёвым освежителем комнатку с металлическим унитазом и мокрым полом. Скорчив рожицу, застыл перед зеркалом. Опухшее лицо, трёхдневная щетина, красные глаза – нужно срочно приводить себя в порядок.

Омыв ледяной водой лицо, побрившись и вычистив зубы, Женька почувствовал себя гораздо лучше. Когда вернулся на место, аккуратно сложил бельё и прошёл в купе проводников.

– Я просил билет, – Женька кинул бельё в общую кучу. Проводница, вынула кожаную папку с кармашками, порылась в ней и достала помятую бумажку. Женщина расправила билет, поднесла к глазам и, сощурившись, произнесла:

– Кажется твой. Ну да, тринадцатое место, Москва – Холмогорск, Е. Вяземский. На!

Мой – чей же ещё? Место хоть и нижнее, но – тринадцатое!.. Даже тут ему не повезло! Впрочем, ему не везло все последние полгода.

– Спасибо, – Женька взял протянутый билет, зачесал волосы назад.

– Что трещит головушка? Приятели твои ночью вышли, еле выставила; последний на ходу спрыгнул. Целый пакет мусора после вас собрала, потом полночи полы в туалете драила. Засранцы. Если что – есть «Жигулёвское»…

Ах, вон оно что. Да сколько ж можно? На третий день пути в купе к Женьке подсели трое дембелей. Эти парни в течение всего пути пьянствовали, орали, мешая всем спать. Однако грозная проводница на этот раз была лояльна к дебоширам. Женька уж было подумал, что у этой толстой тётки служит сын, а тут… Получается – барышня бухлом приторговывает.

– Не нужно мне вашего пива. Я вообще не пью, – тихо проговорил Женька.

– Чего?

– Эти солдатики пили, а я просто с ними сидел.

– Брось заливать: не пил он. Ты это знаешь, кому скажешь?

– Кому? – продолжал Женька.

Отвечать вопросом на вопрос – это значит не чувствовать себя тем, кто оправдывается.

– Знаешь что!.. – щёки тётки надулись.

– Я вчера не пил и сегодня не собираюсь. Если не верите, могу дыхнуть. Хотите?

Женька склонился к самому лицу нагловатой тётки и резко выдохнул дешёвеньким кедровым «Блендометом».

– Иди ты, я тебе что – гаишник? – отмахнулась проводница.

– Согласен на проведение освидетельствования, поскольку вот уже полгода ни-ни.

– Ладно уж, топай. Чего с тебя взять? Ишь, умный какой.

Женька с видом римского триумфатора покинул купе проводников.

Шесть дней постоянной лёжки на жёстком матрасе не прошли просто так: спина болела; ноги затекли; а голова, несмотря на то, что все попытки соседей привлечь Женьку к пьянке не увенчались успехом, всё равно гудела точно церковный колокол. Женька сложил в сумку коробку с чаем и сахар, завернул в полиэтилен остатки колбасы, оделся, сел и уставился в окно. Перед глазами мелькали ровные ряды раскидистых сосен и елей. Если они уже подъезжают, почему же этот лес никак не кончается?